27 января - День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.
Сегодня мы расскажем о Екатерине Степановне Пинаевской из Усть-Пинеги, как она, будучи девочкой, выживала с семьёй в блокадном Ленинграде. Статья была опубликована в "Холмогорской жизни" 13 февраля 2019 года. Екатерина Степановна здравствует и по сей день

Своё свидетельство о рождении Екатерина Степановна Пинаевская хранит бережно, достаёт редко. Потрёпано и не один раз подклеено оно ещё тогда, в сороковых. Сегодня случай особый. Екатерина Степановна показывает устьпинежским школьникам эту бумагу с синей печатью – свидетельство блокады. Документ, подтверждавший её право на 125 граммов хлеба…
- Блокада Ленинграда началась в сентябре, а в ноябре уже не было воды, ходили с ведром на реку. Был голод и холод. Мама  заболела. 12 ноября она умерла. А через две недели умер брат Саша, ему было десять лет. Мы с сестрой Верой остались вдвоём. Ей – пятнадцать, мне – только-только исполнилось четыре. Как мы выжили? Я не знаю…
Что может сохранить память из раннего детства? Самые яркие моменты. Или самые страшные.  Катя видела, как хоронили её родных. Маму – в гробу, Сашу – уже без него, «навалом»…
Помнит, как пришло известие от отца – он тут, в Ленинграде, в госпитале. И Вера отправилась через весь город. Ей запретили говорить ему о смерти жены и сына. И она каждый раз, навещая отца, молчала, пока он строго не приказал: «Чтоб в следующий раз мать пришла сама!»
Сухой паёк отца спасал девочек от голодной смерти. 
- Однажды сестра принесла из госпиталя что-то съестное. А как сохранить? Положила под подушку, сама уснула крепко – за день вымоталась. А я всю ночь эту еду таскала. Потихонечку, по крошкам…  Наверно, утром она меня ругала, но этого я не помню. 
Помню такой случай. Сестра везёт меня на санках. В руках у меня большая коробка. Подбегает какой-то мужчина и выхватывает её. И я, конечно, реву на всю улицу… Он думал, в этой коробке что-то съедобное. А там были мои игрушки. 
Потом, уже взрослая, вспоминая тот случай, я спросила у сестры: куда ты меня везла? Оказывается, наш дом разбомбило, и мы перебирались в другое жильё.  А в последнее время она уже и в бомбоубежище меня не водила – не было сил. Мы ложились на кровать, укрывались всем тряпьём, какое было…

«И я осталась одна…»

А потом была дорога – жуткая, но спасительная. 
- Ангел-хранитель нас берёг. Я думаю, это была мама. 
В Архангельскую область, до станции Плесецкой добирались вместе с отцом. Он ведь родом из этих мест. В двенадцать лет ушёл на заработки в ещё дореволюционный Петербург.  Но сохранился родной дом. В нём и поселились.  Начиналось лето 42-го. И казалось, что будет уже не так голодно, как в Ленинграде. Посадили картошку.
В то картофельное поле маленькая Катя, не выдержав завистливых насмешек деревенских босоногих сверстников, забросила свои единственные туфельки.  Только осенью отец их откопал, вместе с картошкой.
На фронт его, израненного, больше не взяли. Но призвали в трудовую армию, возил спецпочту. Старшей к тому времени исполнилось шестнадцать, и её отправили на лесозаготовки.  А с кем же осталась младшая?
- Мне было только пять лет, и я была совершенно одна. В доме страшно. Бродила по деревне. Но кому я нужна? У всех свои семьи, мужья на фронте, голодные дети... Помню, у соседки нашей была корова. Но что они видели с неё? Поставит мать молока в крынке на стол и скажет ребятам: «Сегодня только по две ложки в воду положите»...
Приютили Катю карелы -  жили в деревне с 30-х годов высланные. Но тут и деревенские возмущаться стали, звонить, добиваться, чтобы старшую сестру с лесозаготовок вернули.  И Веру перевели на другую работу. 
- Она молоко возила на станцию. Вернётся домой только к ночи, наложит в русскую печку дров, а утром я лезу, разжигаю. Вместо спичек были такие серные полоски. Или выглянешь в окно, увидишь – у соседки дым из трубы идёт, бежишь к ней за горящими углями…
Я спрашиваю Екатерину Степановну, помнит ли она день победы.
- Конечно! Такой праздник был, такая радость. Все вышли на улицу нарядными. Знаете, какой самый главный наряд был у девушек?
- Крепдешиновое платье?
- Фуфайка!

После войны

В 46-м году они переехали в Архангельск - отцу дали комнату. Он был рядом со своими дочками до самой смерти, до 1957 года.
После войны было не намного легче. Катя часто болела – сказывались морозные блокадные дни и ночи. После школы пошла учиться и работать в торговлю. Вышла замуж, и в 1965 году вместе с мужем и маленьким сыном они приехали в Усть-Пинегу: Владимир Ильич Пинаевский был назначен начальником Усть-Пинежской запани. 
Вера Степановна, заменившая своей сестре мать, живёт в Санкт-Петербурге. Нет. В Ленинграде – так Екатерина Степановна и сейчас называет свой город.  Когда появляется возможность, она едет туда. И сёстры идут на Пискарёвское кладбище – к своим родным, ангелам-хранителям.
Постановлением правительства Санкт-Петербурга  учреждён памятный знак «В честь 75-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады». На церемонию вручения этого знака Екатерине Степановне Пинаевской в актовом зале собралась вся Усть-Пинежская школа. Было торжественно, волнительно и трогательно. Почётный караул замер у знамени.  На экране шли исторические кадры. Школьники читали дневник Тани Савичевой. Ветераны пели «Старый забытый вальсок». Радостно маршировали детсадовцы. 
Им по пять-шесть лет. Их, порой, трудно заставить съесть хлеб или выпить молока. Их ни на минутку нельзя оставить одних, тем более у огня. У них полно игрушек, одежды и ­обуви. Это счастье. Но и они, когда подрастут, обязательно должны услышать, узнать о ­войне, о детях блокадного Ленинграда. 

Мария КУЛАКОВА
Фото автора